Об эндемичных травках «Денежкиного камня» — новый аргумент защитников саботажа директора «Денежкиного» Квашниной. ОК, обсудим

У тех, кто пытается отстаивать право директора заповедника «Денежкин камень » Квашниной и её подчинённого-мужа не работать над получением внебюджетного финансирования, а лишь сосать из бюджета и постить по пятницам фотки с рюмкой и закуской, появился новый аргумент.

Вот такой: «На Денежкином камне есть эндемичные для Урала высокогорные растения, которых более нет нигде, кроме Урала».

ОК, поговорим об этом.

Размеры горы «Денежкин камень», полагаю, на карте все видели. Кто не видел — посмотрите (и помните, оценивая масштаб, что весь заповедник — это 80 тыс. га).

 

Так вот, был один редкий момент, когда экс-заместитель Квашниной по науке Надежда Владимирова вышла из состояния эмоционального возбуждения и смогла говорить по делу. И тогда она рассказала, что ширина тропы (точнее, «вырезанного» под тропу участка территории) на гору будет «200 метров в каждую сторону от тропы».
При этом хочу заметить, что «200 метров в каждую сторону от тропы» — это, по сути, буферная зона тропы, сама тропа значительно меньше.

Но ОК, пусть вся тропа будет 450 метров — так проще оценивать ситуацию.

Существуют эндемики, растущие исключительно в этой полосе? Серьёзно? И кто же они? Как эти эндемики на всей планете умудрились вырасти ровно там, где их ранее вытоптали (как утверждают противники подъема на гору) туристы за 100 лет восхождений, из которых 30 лет был всесоюзный туристический маршрут?

Может, не надо сказок рассказывать, а есть смысл подумать, как сопроводить группу, чтобы она строго по тропе прошла, не мусоря?
Министр Природных ресурсов Свердловской области вон, говорит, что у них есть опыт на примере местных ООПТ и он готов его транслировать на «Денежкин камень» (метка времени 0:54).

Т.е., даже если предположить, что Квашнина абсолютно бестолкова (что всё же вряд ли) — ей готовы дать уже отлаженные методы. Бери и делай.

Но есть проблема: это нужно много работать. Нужно быть реальным организатором, а не «царицей деревни», писателем красивых отчётов и бюджетососом. И вот тут у Квашниной как раз затык: не умеет, не хочет и не будет.

Её подчинённый-муж Константин Возьмитель, кстати, ей вторит:

Хотя Квашнина и с тем, что есть, справляется так себе, за что и получила от Минприроды выговор:

Ну, а что касается сказок Квашниной про эффективную «охрану» заповедника и «нетронутую природу» — тут уже «картина маслом» (а будет еще больше):

Люди спокойно взошли на гору. Потом их, говорят, штрафовали. А эндемики от «штрафа потом» восстанавливаются, или как — если уж переживать за эндемиков?
Не говоря уже о том, что вместо штрафа, делающего выборочно платным посещение заповедника, намного разумнее сделать его платным официально, дать людям при этом нормальный сервис и сопровождающих.
Да еще рекреационную нагрузку неплохо бы посчитать — чтобы действовать осмысленно

В Интернете те, кто сходил на гору и вернулся непойманным, делятся опытом. И спрос на их опыт есть.

А 12 инспекторов Квашниной (причем, как правило, непрофессионалов, работающих за зарплату 15-20 тыс. руб., физически не хватит на охрану 80 тыс. га — даже если они будут стремиться выложиться на работе)

Или вот, цитата из газеты «Наше слово», г. Североуральск (скан прилагаю ниже):

«Да, покайтесь же, господа «хранители» природного очага, заповедные люди. Душа болит за погубленное. Надо видеть уничтоженное огнем пространство, тогда перейдет к вам боль загубленной природы, попавшей по нашей вине в эту огненную мясорубку.

Теперь о браконьерстве. По областному ТВ один из руководителей заметил: «Заповедник —это строго охраняемая территория, и там кроме ученых никто не ходит, а они шашлыки не жарят». Мы однажды за такими товарищами учеными тушили начинавшийся пожар на Косьве. Когда искали заблудившихся девочек на Хоза-Тумпе, в северной части заповедника обнаружили тропы охотников, и даже по их следам шли, полагая, что это девочки.

Северная часть вообще не охраняется, а между тем именно там и идет охота и не на птичек и белочек. Есть сведения об отстреле бобров в верховьях р. Шегультан (территория заповедника).

Сама директор Квашнина шла по этой Широкой грани, и она, и инспектора видели костры по реке. А как же с высказыванием, что там кроме ученых никто не ходит? Их-то как раз тут и не было. Вроде посылали туда на Ключевую группу инспекторов и что? Нет никого. Плохо ищете, или со зрением проблемы. Анна Евгеньевна шла с инспекторами по геологической дороге на Хоза-Тумп, наверно, помнит, как обходила упавший через дорогу кедр. И что? А он сейчас распилен и убран с дороги. Это для того, чтобы автомашина прошла дальше на Хоза-Тумп по дороге, по которой никто, кроме «зоологов», не ходит. Да нет, люди ее распилили, а вывод напрашивается сам, мешал этот кедр проезду автомобиля, а с какой целью, нетрудно догадаться. А еще говорят, что тут одни звери бегают.

Не забыт тот случай, когда по этой самой дороге на проходимой технике много лет назад вывозили не одну тушу лося сразу. И сейчас везут все по этой дороге, и ничего. В прошлом году сообщение об этом в заповедник поступало, и в ответ тишина.

Этой весной поступил сигнал о браконьерстве в направлении Шарпа. Я, несмотря на то, что уже не работаю в этой службе, вызвал инспектора из заповедника, поехали в том направлении и обнаружили свежепоставленные петли на лося, направление петель было в сторону заповедника.
Ранее в охранной зоне у реки Шарп был обнаружен забор из 10 петель на лося. Полагаю, что они и сейчас там висят…»

А в то время, пока Квашнина занимается демагогией и саботажем, выискивая причины не заниматься развитием экологического туризма, в других заповедниках и Национальных парках люди работают и это дает результат и самим заповедникам/нацпаркам, и всей стране: